Соколов Николай Иванович  - защитник Брестской Крепости

( 25.04.1917 – 25.06.1985 )

Род. в с. Милятино Всходского района Смоленской области

В 1939-ом году жил. в г. Болхове  Орловской области

После войны жил в г. Ярославле Ярославской области

6-я Орловская краснознамённая стрелковая дивизия

98-й ОИПТАД ( Отд.Истребит.-ПротивоТанковый Арт.Дивизион )

Ефрейтор 

Киномеханик 

Страницы довоенной биографии   

Соколов Николай Иванович родился 25-го апреля 1917-го года в селе Милятино Всходского района Смоленской области в семье священнослужителя. У его отца Ивана Соколова очень долгое время не было детей.Ему было уже далеко за сорок,когда у него родился первый сын.Всего их было трое – Николай, Михаил и Константин.

После окончания 7 классов Николай работал на железной дороге смазчиком вагонов ( с1933-го г.), счетоводом, затем стал электриком - радистом при клубе бумажной фабрики, и на радиоузле в селе Милятино.   

Насколько я могу предполагать (по воспоминаниям моей мамы), где-то во второй половине 1937-го года родители Николая были предупреждены знакомым милиционером о том,что за отцом вскоре могут придти из НКВД.   Тогда отец сказал: - Ну что же,значит это-моя судьба.Я останусь здесь,а вы собирайте вещи и уезжайте отсюда.

О том,что случилось позже,мне известно следующее.Отец Николая – Иван Соколов, был действительно арестован в ноябре-декабре 1937-го года.Спустя всего несколько дней он был расстрелян (скорее всего, в первой половине декабря).Кроме этих сведений,об этом человеке ничего не известно.  

В «Книге Памяти Смоленской области» мне удалось обнаружить следующую информацию:

Соколов Иван Александрович , 1865 г. р. Уроженец Смолен.р. д.Коробино. русский; б/п. с.Афонасово Издешков.р., священник. Арестован 19.11.37. Осужден 21.11.37 Тройки УНКВД Смол. обл.. Статьи обвинения: 58-10. Расстрелян 02.12.37.  

У меня есть основания предполагать,что именно этот человек был моим прадедом.Однако и эти данные нуждаются в перепроверке.  

Но вернёмся к судьбе Николая.  

В 1939-ом  году он был направлен на курсы киномехаников в город Болхов Орловской области, однако закончить их не успел, и фактически специальность кинорадиомеханика освоил самостоятельно.

В крепости 

15-го февраля 1940-го года Всходским РВК Смоленской области Николай был призван в ряды Красной армии и направлен на службу в Брестскую крепость в 98-й ОИПТАД ( отдельный истребительно - противотанковый артиллерийский дивизион ).Учитывая гражданскую специальность Николая Соколова, его назначили киномехаником дивизиона. 23-го февраля 1941-го года ему было присвоено воинское звание  «ефрейтор».Как впоследствии вспоминал Николай Иванович, в последний предвоенный день, 21-го июня, неожиданно всем  военнослужащим впервые досрочно выдали зарплату, которую гарнизон рассчитывал получить только в понедельник, 23-го числа. Такого ранее не происходило никогда. Удивительным было и то, что в тот день впервые допоздна были открыты все военторговские лавки, ввиду чего по территории крепости разгуливало множество пьяных солдат.По крайней мере этим, хоть и косвенно,но всё же может быть объяснено то,почему в первые минуты войны столько людей погибло, не успев даже проснуться.Об этой немаловажной детали не упоминает ни один из известных мне источников об обороне Брестской крепости.   В тот последний мирный вечер в крепости впервые одновременно велись демонстрации сразу нескольких фильмов.( Не слишком ли много этих «впервые»??!! Не замечаете - читаешь, и в голову невольно приходят мысли о какой-то заранее спланированной и чётко продуманной диверсии, расчитанной на притупление бдительности гарнизона? Но, если это так, то кто это придумал и по чьему приказу всё это было организовано? Загадка... )   В клубе 84-го стрелкового полка ( бывшей Свято-Николаевской церкви ) шел «Четвертый перископ».На территории крепости, под открытым небом, на импровизированных киноэкранах ( растянутых на стенах белых простынях ) показывали картины «Военная присяга», «Цирк», «Враги», «Руслан и Людмила», «Чапаев»,  «Валерий Чкалов», «Истребители».    Оператором одной из таких кинопередвижек  был ефрейтор 98-го артдивизиона Николай Соколов.   После демонстрации вечернего киносеанса он, как и многие другие его сослуживцы,пришел в казарму и  уснул.Ничто не предвещало надвигавшуюся войну. 

В обороне   

 Как и для всех, величайшая трагедия ХХ-го  века для него началась с грохота взрывов снарядов и бомб, стонов раненых.   

Вот фрагмент из Книги С.С.Смирнова "Брестская крепость" ( Глава «Крепость ведёт бой» ), в котором есть упоминание о Николае Соколове:  

«...В этот первый день кое-где в подразделениях ещё работали батарейные радиоприемники. Один из таких приемников стоял в клубе 98-го противотанкового дивизиона.Клуб артиллеристов был оборудован в подземном бетонированном помещении какого-то бывшего склада, и сюда-то Нестерчук, возглавивший оборону, приказал поместить жен и детей командиров. Здесь, в темном подземном зале, где рядом с радиоприемником, над лежащими вповалку на полу женщинами и детьми высилась строгая, неподвижная фигура красноармейца Соколова, охраняющего боевое дивизионное знамя, люди услышали около полудня сквозь грохот разрывающихся наверху снарядов далекий голос из Москвы. С обращением Советского правительства к народу по радио выступил заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР. И как только передача была окончена, содержание её, пересказываемое из уст в уста, скоро стало известно всем артиллеристам, которые в это время вели упорный бой с автоматчиками на крепостных валах...»   

   Николай сражался под руководством заместителя командира дивизиона старшего политрука Нестерчука и начальника штаба дивизиона лейтенанта Акимочкина.   О его храбрости писали в своих воспоминаниях многие защитники крепости.Свыше двух недель Николай участвовал в обороне восточной части главного вала Кобринского укрепления и неоднократно участвовал в рукопашных схватках с врагом, а в первых числах июля был контужен и попал в плен.  

«В первые дни июля группа гитлеровцев, - вспоминал Н.И.Соколов, - ворвалась в казарму. Завязалась последняя рукопашная схватка.Немцы загнали нас в угол,окружили, вывели на площадь. Вскоре гитлеровцы вытолкнули Акимочкина и на наших глазах расстреляли».

   Скорее всего это произошло 4-го июля.Об этом можно судить по дате гибели лейтенанта Акимочкина.

   Ниже приводятся воспоминания Николая Ивановича Соколова о боях за Брестскую крепость ( это – текст главы «Суровое испытание» из книги «Героическая оборона»,вышедшей в Минске в 1966-ом году). Печатается без изменений

   «...Ещё не прекратилась артиллерийская канонада, как в подразделение, весь в пыли и копоти, с фуражкой и ремнём в руках, вбежал начальник штаба лейтенант Иван Акимочкин, оставивший дома жену и двух малолетних детей. Следом за ним прибежал и Василий Волокитин. Лейтенант Акимочкин узнал, что среди нас нет командиров, приказал дневальному раздать патроны, а затем стал давать различные задания. Я поспешил в штаб. Штаб располагался в левом крыле приземистого помещения, протянувшегося более чем на 100 метров. Там собрались женщины и дети. Многие из них были полуодеты, в одном нательном белье. Здесь же, отдавая приказания, находились старший политрук Николай Нестерчук, младший лейтенант Хавер, старшина Застелло ( начальник обозно-вещевого снабжения 98-го Отдельного противотанкового артдивизиона) и раненые бойцы.    Немцы предприняли несколько атак.Многих убило, ранило, а оставшиеся в живых с трудом держались на ногах от огромного физического напряжения. В перерыве между атаками мы все смотрели на раненого командира взвода младшего лейтенанта Шаряка, удивляясь его хладнокровию. Первые гитлеровские снаряды угодили в дом, где жила его семья. У него на глазах убило сына, безмятежно спавшего в своей кроватке, и жену. Оставив их в полуразрушенной квартире, со слезами на глазах Шаряк поспешил на земляной вал.     Хуже всего чувствовали себя женщины и дети. Последние плакали и просили пить.Чтобы удовлетворить их желание, старший политрук приказал взломать пол и копать яму. Через 2 - 3 метра земля стала влажной. Взяв горсть земли и подставив левую ладонь, я медленно выжимал из неё воду. Но попробовав первые капли, сплюнул: вода оказалась горькой. Опечаленные этой неудачей, все вновь разошлись по углам. Рядом, всего в нескольких метрах, находился искусственный обводной канал, но там уже хозяйничали немецкие солдаты...    Во второй половине дня ( 22-го июня – Д.В. ) со стороны столовой послышались глухие удары. Постепенно стук усиливался и стало ясно, что к нам в помещение штаба кто-то пробирается...    Затаив дыхание, мы ждали, когда в проломе выпадет последний кирпич. Удар, ещё удар, ещё... Сквозь образовавшуюся щель мы увидели родную, защитного цвета гимнастёрку. Тотчас, словно по команде, все хором закричали: «Свои!» и дружно бросились выламывать оставшиеся кирпичи. Это Акимочкин прислал одного из бойцов.    Большая часть тягачей, пушек, автомашин уже была уничтожена и повреждена первыми бомбами и снарядами.    Не прошло и часа, как в воздухе послышались резкие пронзительные свисты, а затем огненные вспышки и глухие взрывы. На защитников посыпались осколки разорвавшихся бомб, глыбы земли, обломки из-под разбитых машин. Воздушной волной отбросило в сторону контуженного Питько. Убило Колесникова, ранило Новикова. В луже крови лежал комбат Каганович.Он стонал и просил пристрелить его,чтобы не быть лишней обузой для оборонявшихся. Глядя на мучившегося командира, которому перевязывали нательными рубашками распоротый осколком живот, невольно сжималось сердце...    Собрав несколько уцелевших тягачей и прицепив пушки, начальник штаба Акимочкин приказал выгрузить из склада боепитания снаряды. Подойти к складу было очень трудно, так как враг держал этот участок под сильным миномётным огнём. Павел Головинский и Мочалов взялись взломать замок в складе боепитания.    Быстро погрузив снаряды в машины, 6 тягачей проскочили Кобринские ворота и, набирая скорость, поехали на Московскую улицу. По шоссе двигались большие колонны войск противника. Немецкая артиллерия открыла по нашим тягачам огонь. В неравном бою были убиты водители первых тягачей Кирков и Родин. 4 тягача вынуждены были развернуться обратно в крепость.    Замаскировав машины в кустах, Акимочкин с бойцами пробрался в мастерскую, где были раненые, женщины и дети...    Акимочкин приказал одному из бойцов бежать в парк к водителю Зайцеву, чтобы тот немедленно доставил пушку ко 2-й батарее. Прошло несколько минут, и орудие было у нас.Наводчик Василий Волокитин осмотрел пушку и навёл её на противника. Василий хотел зарядить пушку, но снарядов не оказалось.Скоро из-за угла снова показался тягач. Резко затормозив, водитель тягача комсомолец Александр Зайцев закричал: «Забирайте снаряды». Так совершал он рейсы от парка к нам и обратно. Гитлеровцам долго не удавалось подбить этот тягач, который ловко сновал среди рвущихся снарядов и мин.Очередная атака... Гитлеровцы не успокаивались. Они прямой наводкой обстреливали бастионы.Показался танк.Акимочкин приказал Зайцеву выкатить сорокопятку.Огонь открыл орудийный расчёт Волокитина. Во время этого неравного поединка, длившегося несколько минут, погиб лучший наводчик дивизиона, друг моего детства  Василий Волокитин...Видимо, израсходовав все снаряды, танк повернул назад, а в это время уже двигалась новая колонна гитлеровских автоматчиков.    Когда солнце опустилось за горизонт, старший политрук Нестерчук принял решение соединиться с другими участниками, оборонявшими крепость. Рассвет застал нас в помещении механической мастерской. Люди изнывали от жажды...    С восходом солнца ( 23-го июня – Д.В.) вражеская пехота вновь начала своё вторжение.Широким фронтом шли они по обе стороны дороги.    Командир орудия Косенков ждал, пока враги сойдутся вместе, затем подал команду. Чёрный густой дым высоко взметнулся к небу. Снаряд угодил в середину атакующих. Гитлеровцы бросились наутёк, но тут заработали наши пулемёты и винтовки,преследуя противника.А из-за вала, с северной стороны,небольшими перебежками от куста к кусту уже тянулась другая колонна вражеских автоматчиков. Артиллеристы, находившиеся у орудия, увлеклись и не сразу заметили врагов.Немцы открыли огонь.Замертво упал наводчик.Был тяжело ранен Косенков, но, не обращая внимания на это, быстро развернул орудие и послал в гитлеровцев снаряд... Заканчивался второй суровый день ( 23-е июня – Д.В.). Наступило некоторое затишье.    Вернувшись в отсек, я застал там группу бойцов. Здесь же находился Нестерчук. Вскоре появился Акимочкин вместе с группой своих бойцов. Отойдя немного в сторону, Акимочкин и Нестерчук о чём-то между собой поговорили, и Нестерчук охрипшим голосом сказал: «Сейчас мы разобьёмся на две группы: одна пойдёт со мной, другая - с лейтенантом Акимочкиным. Будем выходить из крепости. Местом встречи назначаю окраину города у бойни» ( здесь проходил маршрут дивизиона в районе сосредоточения по боевой тревоге ). Обнявшись, Нестерчук и Акимочкин вышли из отсека мастерской. Бойцы начали расходиться в разные стороны. Я попал в группу Акимочкина, куда входил также Мосин, Кубасов, Ахмед Алиев, Корнев, Ширяев, старшина третьей батареи Воробьёв, водитель тягача Морозов. Мы направились вдоль земляного вала на север, а группа Нестерчука — по дорожным кюветам к мосту.    Растянувшись редкой цепочкой, мы медленно двигались от куста к кусту, от воронки к воронке.    Преодолев метров 150, наткнулись на сваленное снарядами дерево, которое к нашему счастью пролегло над водяным рвом с одного берега на другой. Акимочкин приостановился и подождал подходивших бойцов. Разводя по сторонам густые ветви кустарника, лейтенант достиг берега и спрятался в зарослях. Следующим стал перебираться по бревну Ширяев, за ним я. Дойдя почти до самого берега, Ширяев неожиданно поскользнулся и полетел вниз, в воду.     И... сразу же в нескольких метрах от нас затарахтел вражеский автомат, забегали немецкие солдаты, а в воздухе запрыгали лучи прожекторов. Ширяева и Акимочкина с трёх сторон начали осаждать фашисты. Мы все замерли. Но Акимочкин не растерялся. Отстреливаясь, он шаг за шагом отходил назад. Мы не замедлили открыть стрельбу. Упал и застонал Алиев. К нему подбежал Ширяев, уже перебравшийся к нам, и, взвалив его на спину, потащил в укрытие за угол вала. Надо было уходить, тем более, что время близилось к рассвету.    Через некоторое время вернулся раненый Нестерчук с группой. Бойцы едва передвигались от усталости. Из группы Нестерчука  вернулись только он да ещё 4 раненых бойца. Проснувшиеся от шума дети начали плакать и вместе с ранеными просили пить. Надо было что-то предпринимать.    Третий раз, обвешанный флягами и котелками, я возвращался к раненым, которые давно томились от непомерной жажды. У входа меня остановил старший политрук Нестерчук. Он взял у меня пару котелков для тяжелораненых, а остальную воду велел отнести в правый отсек и там раздать защитникам...    На крыше казарм боепитания лежал пулемётчик Чишихин. Он был несколько раз ранен, но не покидал своего поста.    Вдруг его пулемёт заело. Гитлеровцы воспользовались этим и забросали бойца гранатами. Чишихин был смертельно ранен. 4 гитлеровца подошли к нему, выстрелили, а затем, ткнув его ногой и убедившись, что пулемётчик мёртв, направились к правому отсеку и начали забрасывать его гранатами. Некоторые бойцы поспешили выскочить из отсека, но немцы открыли огонь. Часть красноармейцев повернула назад. Не отползли они и десятка шагов, как сзади них оказались немецкие автоматчики. Морозов, Зайцев и другие товарищи попали в плен.    Некоторые из бойцов, следуя за Акимочкиным, перебежали в левый отсек ворот. За ними последовал я и доложил Нестерчуку о том, что видел. Узнав о том, что гитлеровцам удалось ворваться в наше расположение, Нестерчук принял решение: направиться на вал и выбить врага с занятых им позиций.    Подбирая раненых, мы заметили, что за складом боепитания на Северном валу фашисты заставили военнопленных вкопать столб, подвести к нему провода и, установив громкоговоритель, начали транслировать песни «Катюша», «На сопках Маньчжурии» и другие Несколько часов с перерывами передавали они хорошо знакомую нам музыку, надеясь, очевидно, деморализовать этим наших бойцов Но бойцы еще ожесточеннее разили врага    Шли 5-е сутки ( 26-е июня – Д.В. ).Из бойцов, посланных в штаб дивизии, никто не вернулся.Неоднократные попытки выйти за пределы крепости тоже не принесли желаемого результата.Батареи радиоприемника давно разрядились - мы были оторваны от внешнего мира Разговаривать старались меньше.Берегли силы.Короткая летняя ночь кончалась.А на заре более двух часов бушевал огненный смерч.    С боеприпасами перебивались кое-как. Когда солнце поднялось высоко, гитлеровцы вновь предъявили ультиматум.Михаил Дубинин, воспользовавшись затишьем, принес откуда-то около десятка копченых лещей и стал раздавать их. Нестерчук просил всех воздержаться от еды.Мы хорошо понимали, что от соленой рыбы появится сильная жажда, а достать воды не было возможности.Но уж очень велик был соблазн - несколько суток люди не имели ни крошки во рту.Эту рыбу мы все-таки съели, хотя потом действительно мучились от неимоверной жажды    Время ультиматума истекало.Над крепостью закружили немецкие стервятники, сбрасывая бомбы.Они летали невысоко, и бойцы, укрывшись в развалинах казарм, открыли по ним огонь.Вскоре в небе вспыхнул большой столб огня - загоревшийся «юнкерс», ковыляя в воздухе, камнем полетел вниз. Воодушевленные бойцы усилили стрельбу из винтовок Еще не прекратилась бомбежка, а из домов комсостава, расположенных в центре Северного острова, бежали люди, ища себе убежище.Потеряв мать и брата Клима, к нам прибежала 14-летняя Лида Нестерчук.Как раз в это время в отсеке находился ее отец.    Увидев дочь, Нестерчук от неожиданности замер на месте, а Лида, бросившись на шею, крепко обняла его своими ручонками и, плача, начала целовать обросшее щетиной лицо.Молча стояли бойцы.    Сравнительно тихая летняя ночь продолжалась недолго.С наступлением рассвета все началось вновь.    В отсеках у Восточных ворот собралось много раненых, женщин, детей Когда положе ние стало угрожающим, Нестерчук предложил женщинам сдаться в плен ради спасения детей.    В один из дней второй недели гитлеровцы продолжали осаждать артиллеристов, засевших в казармах 2-й батареи.В тягаче Лорешина оставалось еще немного патронов и он метким пулеметным огнем встретил противника, подпустив его на близкое расстояние.Несколько десятков вражеских пехотинцев было уничтожено.В Лорешина полетели немецкие гранаты.Его пулемет замолчал.Но вот приоткрылся люк, рука метнула гранату Еще несколько фашистов нашли себе могилу. «Патроны нужны», - закричал Лорешин и стал выбираться наружу.В это время в тягач угодил снаряд.Его окутало черным облаком дыма.За смерть Лорешина - своего боевого товарища - бойцы группы Шаряка и Хавера открыли по врагу огонь. Положение было крайне тяжелым - сильно ощущался недостаток боеприпасов, не было воды, пищи.Над крепостной территорией стоял тяжелый запах разлагающихся трупов, гари. Наш маленький красный флаг гитлеровцы несколько раз пытались сбить.Однако находились смельчаки, которые подползали к нему и вновь устанавливали на старое место.    В ожесточенных неравных схватках мы потеряли счет часам и дням.Как-то днем гитлеровцы предприняли на нашем участке наступление.Им удалось прорваться почти к самому зданию, в котором засели мы.Теперь они могли забрасывать нас гранатами, в упор расстреливать из пулеметов. Спасали только толстенные стены.Нестерчук приказал одному из бойцов собрать сохранившиеся документы.Он первый вынул из кармана партийный билет и передал его.А за ним стали передавать и другие.Документы обернули солдатской гимнастеркой, уложили в ведро и закопали в яме посредине одного из отсеков у Восточных ворот.Гитлеровцы подошли почти вплотную       Уже ранены Мосин, Кубасов, Бондарев. Тогда оставшиеся с криками «ура» вслед за Нестерчуком и Акимочкиным бросились на врага врукопашную.Со сгоном упал на землю раненый Воробьёв.Сильный взрыв оглушил меня. В моей винтовке оставались последние 4 патрона.Лёжа на земле, я взял на прицел одного фашиста, затем другого и только начал целиться в третьего, как вдруг ощутил сильный удар по спине.Выпала из рук винтовка. Около меня на земле волчком вертелась неразорвавшаяся граната.Я ещё не успел осознать происходящего, как её быстро-быстро схватил лежавший рядом Акимочкин и метнул в подбегающих фашистов.Я сделал ещё два последних выстрела. С силой нажимал на курок пистолета Акимочкин, но пистолет не стрелял - кончились патроны.    Было ясно, что с нашими силами отогнать гитлеровцев не удастся. Акимочкин приказал отходить.Влево от меня лежал мёртвый Нестерчук. Превозмогая боль, я с помощью Акимочкина кое-как добрался до здания. Отыскав в углу каземата свободное место, мы, обдирая кожу рук о камни и стёкла, вырыли яму и уложили в нее противогазную сумку со свёрнутым знаменем своего дивизиона.    В это время группа гитлеровцев уже ворвалась в помещение. Завязалась последняя рукопашная схватка. Немцы шаг за шагом загнали нас в угол. Старшина-танкист с Центрального острова вскрикнул: «Прощай, мама! Отомстите за меня!» — и, широко открыв рот, выстрелил. Ещё несколько человек, кто успел, застрелились.В рукопашной схватке был убит гитлеровцами замполитрука Ширяев. Нас же они окружили и стали зверски избивать прикладами. Потом, подталкивая штыками, вывели на площадь, где уже стояло несколько десятков обезоруженных пленных. Вместе со мной были Акимочкин, лейтенант Герасимов, Кубасов и другие мои товарищи. Грязные, оборванные, с воспалёнными глазами, впалыми, обросшими щеками, мы стояли молча, подавленные тем, что произошло. Вскоре гитлеровцы вывели из толпы военнопленных Акимочкина и, отведя его в сторону, на наших глазах расстреляли. При нём был найден партийный билет. Когда ему немцы показали партийный билет и спросили, признаёт ли он его, Акимочкин  гордо поднял голову и, глядя немецкому офицеру прямо в глаза, сказал: «Да, это мой партийный билет»...    Сердце обливалось кровью, когда мы шли по местам, где ещё недавно занимались, отдыхали. Теперь они были до неузнаваемости обезображены войной. Но крепость жила: то тут, то там слышалась перестрелка. Гарнизон с честью нёс выпавшие на его долю суровые испытания...»

В плену

   Известно,что он находился в лагере №307 близ Бяла-Подляски. Затем, после неудачной попытки бежать, был увезен в Голландию. Впоследствии жестокая военная судьба  забросила его в лагеря  для военнопленных на территории Германии.Если мне не изменяет память моего  детства, то дедушка рассказывал о своей  страшной жизни  в лагерях Маутхаузен и Заксенхаузен. В память врезался  его рассказ о том,как однажды на  работах в каменоломнях одного из лагерей  какой-то военнопленный  в изнеможении сел на камни,чтобы хоть как-то перевести дух. И тогда немецкий надсмотрщик,подбежав к нему, размахнулся, и наотмашь ударил солдата стальным шпицрутеном по лицу, лишив несчастного пленника обоих глаз. Пришлось Николаю работать и на заводах Круппа в городе Эссене.С риском для жизни он проводил антифашистскую агитацию среди военнопленных.Из лагеря  он был освобожден лишь в апреле 1945-го года

После войны   

С августа 1945-го по июнь 1946-го года Николай Соколов проходил службу киномехаником в 340-ом (запасном?) стрелковом полку, после чего демобилизовался из рядов Красной Армии.   С сентября 1946-го года он работал киномехаником в Ярославском кинотеатре «АРС». Через полгода стал техническим руководителем.В апреле 1958-го  был переведен  в кинотеатр «Летний», где он и проработал почти 7 лет.

   За это время он завершил свое образование – окончил десять классов вечерней школы. С 24-го января 1956-го года и вплоть до выхода на пенсию ( в ноябре 1983-го ) Николай Иванович работал в городе Ярославле слесарем по контрольно-измерительным приборам в управлении производством предприятий Всероссийского общества слепых.  С 1956-го года он поддерживал связь с музеем Брестской крепости, а в начале апреля 1957-го года писатель С.С.Смирнов приехал в Ярославль и встретился с ним.

   Единственной наградой, которой государство отметило подвиг защитника Брестской Крепости ефрейтора Соколова, была медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.».  

   Своего героического деда мне довелось увидеть всего лишь два раза -  9 мая 1981 года и в том же году чуть позже. Мне тогда было 9 лет,ему – 64. Именно с тех самых встреч ужасающая трагедия Брестской обороны навсегда поселилась в моём сердце...  

   Умер Николай Иванович Соколов после тяжелой и продолжительной болезни 25-го июня 1985-го года. Похоронен на Игнатовском кладбище в Заволжском районе г.Ярославля.