Рассказ племянницы Ольги Клетной

      Я хочу рассказать о мамином брате, Шлякове Николае Яковлевиче, моем дяде Коле. К сожалению, он умер в 1996 г., в Хабаровске, где жил после войны. В Клинцы при мне он приезжал дважды – когда мне был год, и еще через 11 лет, на считанные дни, поэтому о нем я в основном узнавала из рассказов мамы и его писем. В 1978 г я попросила дядю написать мне о войне и его фронтовой жизни. Николай Яковлевич сразу же откликнулся и написал 6 длинных писем (они бережно хранятся в нашей семье).

     Число писем соответствовало числу боевых орденов, каждое письмо –  рассказ об одном из них, написанный ровным почерком, хорошим литературным языком, и из него, как из песни, слов не выкинешь. Каждое письмо – это кусочек воспоминаний о фронтовой жизни, а еще размышления участника тех событий. В отличие от моего папы, участника войны, он всегда охотно рассказывал о войне (хоть и говорил, что эти воспоминания ему тяжелы), регулярно выступал перед школьниками и призывниками, считая, что молодежь должна знать и помнить те события.

      Николай родился в 1922 г в Клинцах Брянской области. Подвижный, светловолосый, общительный, он имел уйму друзей и был в компании заводилой по кличке Рыжий.

    «Рыжий» был оптимистом и жизнелюбом, мог даже с друзьями сделать набег на соседский сад, хотя в своем саду росли такие же яблоки и груши. Играл в футбол и хоккей, участвовал в областных соревнованиях по гимнастике и конькам, читал, учился. В мае 1941 года 18-летним юношей окончил Клинцовский техникум. А вот диплом получить не успел, это пришлось за него сделать его маме.

     В июне пришла повестка, и Коля отправился на Алтай в авиационное училище. Вспоминал, как в Брянске попал под первую бомбежку и бежал от вокзала «вытаращив глаза и ничего не соображая». Вторую бомбежку пережидал в Москве, в метро. Учеба была недолгой, и новоиспеченный сержант-стрелок попал на фронт. Всего два вылета, и самолет сбит, стрелок ранен. После госпиталя направлен в танковое училище. Окончил его с отличием и попросился на фронт, хотя уговаривали остаться работать в училище.  

     Так в 19 лет он попал в пекло войны механиком-водителем тяжелого танка «КВ». Здесь увидел смерть воочию, был несколько раз ранен, в том числе тяжело. Участвовал в боях, терял танки и боевых товарищей, видел разрушенные города и села, погибших жителей. Не раз пришлось выбираться из горящего танка. Первое впечатление от фашистов было таким: самоуверенные, спесивые, надменные. Но с течением времени они становились другими: потихоньку с лиц исчезала наглость, а в конце войны появилась растерянность. Хотя, конечно, немцы тоже были разные. Дядя Коля вспоминал, как однажды последним выбирался из подбитого танка, который, по жребию, ему нужно было поджечь и взорвать, и наткнулся на фашиста, в упор наводящего на него пистолет. Неизвестно, о чём думал немец, но он почему-то сказал нашему танкисту, чтобы тот шел, и указал рукой в направлении наших окопов. Николай повернулся и побежал к окопу, ожидая выстрела в спину. Но немец повернул в другую сторону, а стрельба началась только тогда, когда Коля скрылся в окопе. Кстати, сразу после этого случая, форсируя Десну и удерживая переправу, Николай был представлен к первой награде – ордену Красной Звезды. Орден получал в Кремле, из рук М.И. Калинина, чем очень гордился.

     Затем бои на разных направлениях – Россия, Белоруссия, Литва, Латвия, Курляндия, Польша, Кенигсберг, Германия…

        В Белоруссии наших танкистов встречали со слезами радости, старались угостить получше, а кроме «бульбы» ничего и нет, но парни с удовольствием уплетали эту «бульбу». А в одной из разрушенных деревень, где остался всего десяток жителей, солдатикам устроили «царский» обед: сварили борщ в выломанном из бани огромном котле и подали отварную картошку с солеными огурцами: «Я до сих пор вспоминаю это, и кажется, что вкуснее ничего не ел».

     А на литовском хуторе, где экипаж жил, ожидая ремонтников с запчастями к подбитому танку, хозяйская дочь-подросток училась у них русскому языку, и в процессе научила экипаж азам литовского языка.

     1943 год стал знаменателен тем, что освободили Клинцы, и в ноябре Коля получил первое письмо из дома. До этого он не знал, что с родными, а они не знали ничего о нем. «Прочитав первые строки письма «Мы все живы и здоровы», я больше читать не смог – заплакал. Это состояние очень трудно передать». Тогда же родные получили сразу несколько писем и фото от Николая.

    А потом снова непрерывные, изматывающие бои, новые потери и очередные награды. За бои в Латвии в начале 1945 года экипаж танка в очередной раз был представлен к орденам. Но Коля попросил вместо награды отпуск – очень сильна была тоска по родным. И – о, чудо! - ему дали 10-дневный отпуск! Много времени ушло, чтобы из Риги добраться в Клинцы, ведь регулярного транспортного сообщения не было. Целая история рассказана об этом путешествии. Но вот Николай, наконец, едет из Москвы, прибытие поезда в Клинцы в 2 часа ночи. Он, хотя и не спал уже трое суток, не может заснуть и высматривает в окно знакомые названия. Наконец, промелькнули Унеча, Песчанка, Робчик, сердце замерло, поезд замедлил ход. Николай нетерпеливо рванул дверь вагона, а снаружи – тьма и пустота… Проводница утверждает, что это станция Клинцы, он не верит. В разговор вмешалась девушка, которая встречала кого-то с поезда, но не встретила. Подтвердила, что это Клинцы, и вместе они пошли в город. «Поразило многое, хотя я повидал и хуже разрушения, но это ведь был родной город. Вокзала нет, водонапорная башня валяется возле вокзала. Лес почти вырублен, фабрики взорваны или сожжены. Дом Советов зияет пустыми проемами окон. До слез стало жаль своего города». Конечно, тревожился о том, каким увидит дом и близких. С ними все оказалось в порядке, а неожиданное появление среди ночи Николая, конечно, вызвало радостный переполох.

     Но дни, проведенные дома, пролетели слишком быстро, тем не менее, оставив всем уйму воспоминаний, а уезжать назад ему пришлось как раз накануне дня рождения мамы, которую они, все трое детей, боготворили. Мама уговаривала отсрочить отъезд, но, увы, это было невозможно. И сын обещал, что обязательно приедет на мамин день рождения, но уже после войны. Обещание выполнил.    

    К маю 1945 года Николай Шляков был гвардии лейтенантом, заместителем командира роты. Их часть послали добивать немцев в Курляндском котле. Там и встретили весть о Победе. Дядя Коля писал, что 8 мая, когда стрелка часов подошла к 15.00, было объявлено о капитуляции Германии и завершении войны. Резко наступила непривычная тишина, которая продолжалась несколько минут – люди осмысливали долгожданную новость. А потом тишина взорвалась беспорядочной пальбой в воздух из всех видов оружия, радостными возгласами, затем начались слезы и объятия – все обнимались со всеми.

     Потом Николаю поручили принять технику и оружие от сдавшихся немцев, и его не покидало чувство, что опасность еще не миновала. Облегченно вздохнул, лишь увидев, как заварили дуло последнему фашистскому танку.

     Казалось бы, все, пора по домам.  Но домой Николаю попасть пока было не суждено. Пришлось стать участником боев в Манчжурии. С тех пор не мог без слез слушать вальс «На сопках Манчжурии», ну и, конечно, считал родной песню «Три танкиста».

    Демобилизовался Николай в 1946 году. Там же, на Дальнем Востоке, женился и стал жить в Хабаровске. Решил остаться в армии, стал кадровым военным, работал на военном заводе, ушел на пенсию в звании полковника запаса. Его сын в армии тоже служил в танковых частях, и мы получили фото с подписью «Два танкиста».

     Да, конечно, о той войне, о тех победителях сказано и написано немало, но каждый такой рассказ, каждое свидетельство очевидца добавляет свою капельку в тот поток информации. А мне хочется рассказать еще о тех впечатлениях о фронтовой жизни, что описывал мне дядя в конце каждого из писем.

    Он размышлял на тему, как относился к войне и своему в ней участию. Все время подчеркивал, что, на его взгляд, ничего героического не совершал, делал все то же, что и остальные в его окружении, что все большие и маленькие победы – это заслуга не одиночки, а всего экипажа, что к войне он относился как к работе – тяжелой, нелюбимой, но обязательной к выполнению. О том, что на войне, конечно, очень страшно, но только перед боем, и поэтому каждый старался отвлечься каким-то своим способом. А вот в пылу боя страх исчезал, уступая место мыслям, как лучше выполнить поставленную задачу. С горечью говорил, что после войны приходили мысли о том, что можно было какой-то бой провести иначе, более эффективно, с меньшими потерями, но исправить уже, конечно, ничего было нельзя.

    Внук Николая Шлякова, тоже Николай Шляков, чтит память деда, занимается исторической реконструкцией событий Великой Отечественной войны, руководит Хабаровским клубом «Амурский рубеж», который ведет патриотическое воспитание детей и молодежи. Награды дедушки в канун Дня Победы отдает для экспозиции в городской музей. Вместе со своим сыном проходит в строю Бессмертного Полка.