Когда война подошла к Смоленску будущему космонавту Юрию Гагарину было 7 лет. 1 сентября он пошел в школу, а уже 12 октября в его родную деревню Клушино вошли немцы. В доме, где жили Гагарины, разместили мастерскую по зарядке аккумуляторов. Ведал ею баварец Альберт -«здоровый, плотный детина с большими, приобожженными кислотой руками, - вспоминал брат первого космонавта Валентин. - Изверг из извергов был, но с особой жестокостью относился он к детям. Мы сразу же нарекли его Чертом».

Однажды, когда дети в саду играли мяч, Черт положил на ступеньки крыльца сахар: «Давным-давно не видели мальчишки сахара. Даже под ложечкой сосет. «Брать, брать»! - смеется немец. Бориска, самый доверчивый из всех, подошел к крыльцу, протянул руку. В этот момент Черт неожиданно наступил на нее, тяжелым сапогом прихватил Борькину руку. Что-то хрустнуло под каблуком, Борис истошно завопил. Тут случилось что-то невероятное, неожиданное. Юра отступил назад, разбежался и головой что было мочи ударил немца в живот, ниже блестящей ременной пряжки. Тот ахнул, шлепнулся на ступеньки, оторопело, по-рыбьи разевая рот. Юра взял Бориску за руку и повел в землянку. Немец опомнился, бросился за ним, но тут засигналила машина - на улице сгружали аккумуляторы». А Юра немедля начал против Черта тайную «партизанскую» войну».

Сначала он подсыпал в аккумуляторы акустической соды, за что Черт получил нагоняй от танкистов. Затем стал делать самодельные «мины» - скручивать из трех вершковых гвоздей «ерш», чтобы прокалывать покрышки машин. А затем забил выхлопную трубу тряпками, так что у Черта полетел движок.

Но тут немцы потерпели жестокое поражение под Москвой. «Альберта, и без того бешеного, точно злая муха укусила, - писал Валентин Гагарин в своей книге «Мой брат Юрий». - Как-то Юра и Борис стояли у ограды и смотрели на улицу. И Борька вдруг принялся отдирать тесинку от ограды. Силенок ему не хватало, Юра, как всегда, поспешил на помощь брату. Тут-то и подкрался к ним неслышно немец. Приподнял Бориса за воротник пальтишка, обвил вокруг его шеи концы шарфа, завязал петлей, и на этом шарфе подвесил Борьку на яблоневый сук. Засмеялся и, довольный, побежал в избу.

Бориска закричал, но туго стянутый шарф все сильнее и сильнее сдавливал ему горло. Он забарахтал руками и ногами, а потом вдруг обвис, обмяк, глаза из орбит выскочили. Юра подпрыгнул несколько раз, пытаясь снять Бориску, но - высоко, не достать. А тут немец выскочил из избы с фотоаппаратом в руках, оттолкнул Юру.

Когда Юра прибежал в землянку, слезы горохом катились по его щекам: «Мама, Черт Бориса повесил»! Мать выскочила на улицу. «На дереве, подвешенный за детский шарфик, висел мой младшенький, - вспоминала Анна Тимофеевна Гагарина. - А рядом, уперев руки в бока, закатывался от смеха фашист. Я подлетела к яблоне, сдернула с дерева удавку, подхватила сына на руки. Ну, думаю, если Альберт проклятый воспрепятствует, то лопатой зарублю! Пусть будет что будет, а ребенка спасу. Не знаю, какое уж у меня лицо было, только Альберт глянул на меня, сразу повернулся, в дом зашагал - сделал вид, что его кто-то окликнул». А Боря после этого месяц не мог ходить и ночами кричал во сне.

Когда фронт подошел к Клушино, в селе скопилось много немецкой техники, которую по ночам летали бомбить наши «Марьванны» - так сельчане прозвали советские По-2, потому что были уверены, что водят эти маленькие ночные бомбардировщики девушки-летчицы. «Хоть бы Черту нашему какая-нибудь Марьванна гостинчик подбросила, - вслух мечтал Юра. - Чего они жадничают»? И однажды бомба взорвалась совсем рядом с домом. «Ура, мамочка! Прямо в Черта влепила Марьванна, - обрадовался Юра и стал строгать ножом осиновые колышки – крест на могилу Черту.

-Чему ты радуешься, Юра? – вздыхала мама. - Ведь дом же наш погиб. Своим горбом подымали его. Где мы после войны жить будем?

-Нашла о чем жалеть, - ворчал отец. - Лишь бы война закончилась, а дом будет.

- Построим, построим, - кивал Юра. - Знаешь, мам, после войны какая жизнь будет? Я опять в школу пойду!

И хотя Черту в тот раз свезло - осколок выбил стекло, порвал оконный переплет и застрял в подушке, на которой в это время спал Черт: с вечера он был пьян и то ли поленился выйти по сигналу воздушной тревоги, то ли совсем не слыхал сирены, но с тех пор его как ветром сдуло – перебрался жить в отдельную землянку в огородах, подальше от избы. Да там и сгинул. Вместе с остальными пришлыми чертями.