Прошло уже 79 лет после начала Великой Отечественной войны, но до сих пор дискуссионными остаются вопросы: в чем причина катастрофических неудач Красной Армии в первые недели войны, почему не были своевременно приняты меры к отражению агрессии, и знал ли Сталин точную дату нападения Германии на СССР?

Часто звучат утверждения, что Рихард Зорге и другие разведисточники неоднократно называли 22 июня 1941 года как день начала военных действий Гитлера против СССР.  При этом следует учитывать, что окончательно дата нападения на Советский Союз - 22 июня 1941 года была определена не ранее 30 апреля (с января по конец марта называлась другая дата - 15-16 мая). Только 27 мая Гитлер подтвердил Генштабу, что нападение надо начинать 22 июня. До 12 июня, когда шифротелеграмма ушла в войска, об этом знало всего несколько человек.

Что касается агента «Рамзай» - Рихарда Зорге, то ни одной подтвержденной шифровки о конкретной дате начала войны от него не имеется. 30 мая 1941 года «Рамзай» сообщил из Токио, что «немецкое наступление начнется во второй половине июня», 1 июня - что есть «ожидание начала германо-советской войны около 15 июня», а 15 июня – что «война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня». До сих пор приводятся ссылки на вышедший в 1997 году 18-й том издания «Русский архив», в котором утверждается, что якобы 20 июня 1941 года Зорге радировал в Москву, что «через два дня начнется война», хотя еще в 2001 году в ходе «Круглого стола», проведенного в редакции газеты «Красная Звезда» полковник внешней разведки В.П. Карпов назвал эту радиограмму фальшивкой, изготовленной во времена Хрущева.

Другим источником, сообщившим о точной дате начала войны считается агент советской разведки «Брайтенбах» - гауптштурмфюрер Вилли Леман, работавший в отделе контрразведывательного обеспечения предприятий оборонной промышленности Главного управления имперской безопасности. По словам тогдашнего резидента советской разведки в Берлине Бориса Журавлева, вечером 19 июня 1941 года «Брайтенбах» сообщил Журавлеву, что немецкая армия перейдет границу в 3 часа утра 22 июня. Это признание Журавлев сделал через 47 лет, в 1988 году, и в 2009 году оно было рассекречено. Однако подлинник сообщения Журавлева так и не был обнаружен, и была ли эта информация доложена Сталину, также неизвестно.

При этом, если 31 марта агент советской разведки «Корсиканец» - под этим псевдонимом скрывался научный советник в рейхсминистерстве экономики Арвид Харнак сообщал, что «вопрос о военном выступлении против Советского Союза решен» и последует, скорее всего 1 мая, то 1 мая он уже информирует Москву, что «в ближайшее время начнутся решительные действия германской армии против Суэцкого канала, поэтому Германия нуждается в спокойствии на востоке». 17 апреля от агента «Старшины» - сотрудника Министерства авиации Германии обер-лейтенанта Харро Шульце-Бойзена было получено сообщение, что в немецких планах «надежды выиграть войну с Англией» и «африканские победы сейчас стоят в центре внимания», а 30 апреля в Москву направляется информация прямо противоположного содержания: «Вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день». 24 марта резидент военной разведки в Праге А.В. Яковлев (агент «Савва») шлет шифровку, что нападение на СССР случится 15 апреля, а 26 апреля – что Германия нападет 15 мая. Одновременно 19 мая проверенные источники из Лондона информируют Москву, что «нет абсолютно никаких доказательств, что немцы намерены напасть на СССР летом 1941 года», а берлинский агент НКВД «Лицеист» - о том, что он был завербован немецкой разведкой станет известно только в 1946 году, 25 мая уверяет, что «война между Германией и Советским Союзом маловероятна».

Наконец, 17 июня 1941 года на стол Сталину легло сообщение Народного комиссара госбезопасности Меркулова за подписью начальника 1-го Управления НКГБ Павла Фитина от агента «Старшины», на котором Сталин ставит задумчивую резолюция: «Может послать ваш источник из штаба германской Авиации к ... матери? Это не источник, а дезинформатор». Дело в том, что «Старшина», предупреждавший, что «военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время», далее пишет, что объектами налетов германской авиации в будущей войне в первую очередь станут не места сосредоточения войск, главнейшие предприятия или Кремль, а какая-то карельская электростанция «Свирь-3», а, кроме того, производящие покрышки к самолетам московские заводы, до которых от границы лететь тысячу километров при тогдашней скорости немецких бомбардировщиков в 350 км/ч (немцы решатся бомбить Москву только 22 июля, уже будучи под Смоленском), и авторемонтные мастерские. Не аэродромы со скоплениями самолетов и танковые колонны, а авторемонтные мастерские! Тем не менее, Сталин вызвал к себе Фитина и Меркулова, подробно расспросил о «Корсиканце» и «Старшине» и попросил еще раз перепроверить все сведения.

18 июня Сталин шлет телеграмму Гитлеру, где предлагает тому принять в Берлине своего заместителя Молотова – упоминание об этом есть в дневнике начальника штаба сухопутных сил вермахта генерала Гальдера. Гитлер отвечает отказом. В тот же день по приказу Сталина проведена авиаразведка вдоль всей границы в полосе Западного особого военного округа, которая подтвердила продвижение колонн немецких войск к границе. Существует также письмо Гитлера на имя Сталина, в котором тот уверяет, что войска двигаются к границе исключительно в целях дезинформации Англии, и 20 июня начнут отводиться обратно. Тем не менее, вечером 18 июня командующим западных округов уходит телеграмма за подписью наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова о приведении войск в боевую готовность и напомнил об обязательной маскировке аэродромов и важнейших военных объектов. Уже 19-20 июня штаб Киевского особого военного округа был перемещен в Тернополь, штаб Одесского военного округа – в Тирасполь. По каким причинам командующий Западным особым военным округом генерал Павлов не принял никаких мер по приведению войск округа в боевую готовность, и почему так и не была выполнена директива Наркома обороны от 21 декабря 1940 года о маскировке – тема отдельного разговора.

«Какая-то сволочь пытается доказать Сталину, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе, - за неделю до начала войны говорил Павлов. - Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо».

Выходит, не «Брайтенбах», «Старшина», «Рамзай» и «Корсиканец» виноваты. И разведка – не павловская, а настоящая, старалась как могла.