21 декабря 1896 года родился Константин Рокоссовский - дважды Герой Советского Союза, один из крупнейших полководцев Великой Отечественной войны, командовавший войсками Брянского, Донского, Центрального, I и II Белорусского фронтов. Под его руководством была осуществлена операция «Уран» по окружению и уничтожению вражеской армии под Сталинградом, он планировал ход Курской битвы, разработал и осуществил операцию «Багратион», ставшую триумфом отечественной теории военного искусства и приведшую к крупнейшему поражению немецких вооруженных сил во Второй мировой войне. 24 июня 1945 года маршал Константин Константинович Рокоссовский командовал Парадом Победы в Москве.

«Общий любимец Красной Армии», как сказал о нем маршал Василевский, Рокоссовский был самым человечным из всех советских военачальников. Не удалось обнаружить ни одного приказа военной поры о расстреле конкретных офицеров за какие-либо проступки, подписанного им. «Я много раз думал, почему все, кто так или иначе знал Рокоссовского, относились к нему с безграничным уважением, - писал в мемуарах маршал бронетанковых войск Михаил Катуков. - И ответ напрашивался только один: оставаясь требовательным, Константин Константинович уважал людей независимо от их звания и положения».

Рокоссовский бвл награжден двумя Звездами Героя Советского Союза, семью орденами Ленина, шестью орденами Красного Знамени, орденом Победы, орденом Октябрьской Революции, орденами Суворова и Кутузова I степени, польскими орденом «Виртути милитари» со звездой и крестом Грюнвальда I степени, французским орденом Почетного легиона, французским Военным крестом, американским орденом Легиона чести степени главнокомандующего, монгольскими орденами Сухэ-Батора и Боевого Красного Знамени. Единственный из советских полководцев он был удостоен Рыцарского креста британского ордена Бани, и единственный во всем мире Рокоссовский был маршалом сразу двух стран – Советского Союза и Польши.

«Его любили все - от членов Политбюро и генералов до адъютантов, шоферов и егерей, - вспоминал внук маршала Константин Вильевич. - Для нашей семьи он был центром, притягивавшим к себе и родственников, и друзей моих родителей, и даже мои приятели-дети были втянуты в его орбиту. У него была необыкновенная улыбка. Когда что-то не удавалось, он мог повернуться ко мне и сказать с такой детской, обескураживающе застенчивой улыбкой: «Ну вот, брат, видишь, обмишулился дед». Много лет спустя я смотрел кадры кинохроники, снятые во время битвы под Москвой, на которых он, сурово насупленный, на фоне грозных батальных декораций рассказывает о наступлении наших войск. Вдруг поднимает голову, и я вижу эту застенчивую улыбку: «Ну вот, мол, наговорил тут черт-те чего…» И только теперь я понимаю, как сложно было через долгую жизнь, казармы, войны, аресты пронести эту улыбку. Несмотря на почести и славу, он так и остался до самой смерти человеком застенчивым и скромным».

Вечная ему слава и вечная память