7 апреля 1944 года, генералом Федором Толбухиным был зачитан приказ о начале наступательной операци в Крыму: «Перейти в решительное наступление, прорвать оборону немцев, раздробить их силы, окружать по частям и уничтожать. Освободить жемчужину нашей страны, нашу здравницу - советский Крым от ярма немецко-румынской кабалы».

Сборно-разборную конструкцию придумали в реммастерских Северокавказского фронта, а в ноябре 1943 года четыре установки самолётами переправили в Крым. Одна из них после боевого применения была спрятана. Нашли её уже в наше время, реставрировали – и передали в музей.

Когда немцы лишили защитников Инкермана питьевой воды, перекрыв немногочисленные источники, единственным выходом было использование шампанского, в больших количествах хранящегося в винных погребах. Перед применением его тщательно размешивали, удаляя характеризующие вино пузырьки, и после этого пускали на приготовление супов и каш, в шампанском стирали бинты и одежду, им умывались и чистили зубы, а некоторые, говорят, даже умудрялись принимать гламурные ванны.

На переднем крае обороны под Перекопом после начала советской артиллерийской подготовки немцы уходили в глубокие подземные ходы, т.н. «лисьи норы», а когда артиллерия переносила удар вглубь немецких позиций, возвращались в окопы для отражения атаки. После того, как артиллерия стала бить по 2-й и 3-й линиям обороны немцев, советские бойцы подняли над своими окопами чучела  - всего более тысячи штук, и немцы, думая, что началось советское наступление, вновь возвратились на первую линию укреплений, где их накрыл артудар. После того, как немцы дважды «покупались» на эту уловку, их позиции оказались уничтожены, и оборона на Крымском валу была прорвана.

После взятия Севастополя Василевский принял решение как можно скорее осмотреть освобожденный город. При переезде через немецкую траншею попала на мину. Мотор и передние колеса взрывной волной были отброшены от кузова на несколько метров. Василевский получил тяжелую контузию. Прижимая к лицу красный от крови платок, он спокойно сказал: «Кажется, счастливо отделался - одним глазом вижу, а что с другим - не знаю», - вспоминал командующий артиллерией 2-й гвардейской армии генерал Стрельбицкий. Для маршала инцидент обошелся ушибом головы и иссеченным осколками ветрового стекла лицом.

При штурме Севастополя, когда до вершины господствующей над городом Сапун-горы осталось 100 метров, сразу у трех дивизий кончились снаряды. И тогда командование попросило, чтобы две девятки «илов», которые завершали бомбардировку Сапун-горы, сделали еще два круга над целью. Но летчики сообщили, что и у них тоже закончились боеприпасы. И все же пилоты развернулись и, несмотря на стрельбу германских зениток, пошли в пике на врага. Огонь противника заметно ослабел: не зная, что у советских самолетов нет бомб, немецкая пехота быстро попряталась в укрытия. Этим моментом воспользовались атакующие, которые стремительным рывком вплотную приблизились к вершине Сапун-горы.

После освобождения Севастополя протоиерей Иоанн Крышановский с разрешения военного командования созвал горожан в полуразрушенный немцами собор, где совершил благодарственный молебен о даровании победы, на котором «присутствовали воинские части», и, по отзывам свидетелей, произнес «замечательную речь, навсегда оставившую след в сердцах слушателей».

Так назывался очерк известного писателя и военного корреспондента ТАСС Константина Паустовского, опубликованный в апреле 1944 года в газете «Известия».